Два года «Сектор Газа» не выступал на родной земле. Наконец то это историческое событие свершилось. Похоже, образ жизни Юрия Хоя Клинских после того, как он стал звездой союзного масштаба, особенно не изменился.
Вся гримерная забита воронежской «братвой», среди которой Крюк, ударник первого состава «СГ», воздух сизый от дыма. «Я чуваков два года не видал, подождите»,- просит измотанный концертом Хой, меряя невыносимо ошипованными кирзовыми ботинками гримерную, которая продолжает наполняться друзьями и фанатами. «Алкаши местные из «Уралочки» пришли», — радостно приветствует Хой очередную группу почитателей. Побратавшись со всеми, он садится в кресло, закуривает Елецкую «Астру», открывает бутылку «Русской». Между двумя стопками мы берем у него интервью.
– Год назад в газете «Рок-партнер» о вашей группе была опубликована информация: «Аппаратуры — нет, света – нет, спонсоров – нет». С тех пор положение дел изменилось?
– А у нас и до сих пор ничего нет. Когда мы ездим с гастролями, всю аппаратуру нам дают на месте. У нас только инструменты свои. А спонсоры, фирма «Гала», — кровососы. Мы на них пашем, а сами ничего не имеем. За пластинку «Колхозный панк», например, лично я получил 1000 рублей, а они с нее миллионы наварили.
– На жизнь то хватает?
— На жизнь – да. Пожрать там, выпить, домой чего-нибудь привезти.
– Менеджер у вас есть?
— Директор есть, Сергей Савин.
– Сколько сейчас человек в группе?
— Шесть. Все – воронежские, кроме гитариста, он московский. Старого барабанщика, Крюка то есть, мы заменили, так как играет он х…во. У нас сейчас много вещей стало быстрых, у него техника не та. К тому же концерты у нас по полтора часа, играть сложно, даже новый ударник устает. А он по барабанам школу закончил.
– Сколько у вас на сегодняшний день альбомов?
– Значит так: «Колхозный панк» и «Плуги-вуги» — 89-й год, «Ядрена вошь» и «Зловещие мертвецы» — 90-й год. Потом: «Ночь перед Рождеством» и, так сказать, «грей-тест хитс» — «Колхозный панк», то, что на пластинке, — это 91-год. И, наконец, «Гуляй, мужик!» — 92-й год. Всего восемь.
– Какой смысл вы вкладываете в определение вашего стиля как жлоб-панк-рок-джаз?
— Жлоб-рок мы играем потому, что мы жлобы. В Воронеже живем, — значит жлобы. Посмотрите у Даля в словаре – «Жлоб — житель Воронежской губернии». А «Давай – давай», например – это панк.
– На какую аудиторию, по-вашему , рассчитаны песни «Сектора Газа»?
— Я пишу так, как мне нравится, а кто слушает, не знаю. Разумеется, мы ориентируемся на молодежь, потому что те, кто постарше, слушают Пугачеву и прочее. Мы же не станем, как Пугачева, петь.
– В своих песнях вы активно используете ненормированную лексику, проще говоря, мат. Сейчас-то все можно, а раньше проблемы возникали?
– Мат – слова как слова. Слов из песни не выкинешь. Я бы и спел, допустим; «Я вас уважаю!», но говорим-то мы по-другому. Вот я и пишу, как говорю. А насчет проблем… проблемы, конечно, возникали. Менты и раньше зарубались, и сейчас зарубаются. В Ульяновске, например, был скандал, запретили все концерты.
– Журналисты, пишущие о роке, привыкли оперировать такими понятиями, как «ленинградский рок», «московский рок» и т. п. Как вы считаете, у такого понятия, как «Воронежский рок», есть какие-нибудь перспективы?
— В свердловском рок-клубе все группы очень похожи друг на друга: «Наутилус Помпилиус», «Агата Кристи», «Чайф». То же самое в Сибири: образовалась «Гражданская Оборона» и пошли все эти «Инструкции по выживанию», «Путти» и прочее. А в Воронеже группы очень разные. Например, в том направлении, в котором работаем мы, не работает больше никто. Поэтому, на мой взгляд, говорить о воронежском роке, как о целостном явлении, пока нельзя.
– Какие у группы творческие планы?
– Играть и записываться. В августе снимаемся в фильме про вампиров. Я играю там главную роль – вампира-распи…яя.
– Юрий, вы сам воронежский, а в местной прессе упоминания о вас весьма редки. Расскажите немного о себе. Как вы пришли в шоу-бизнес?
– С рок-клуба все началось. Выступали мы в рок-клубе на ТЭЦ-1. Играли сперва примитивно, потом пошло – раскрутились.
– Где вы тогда работали?
— Я как из армии пришел, меня сразу же в военкомате завербовали в ГАИ. Отработал там три года, ушел при первой же возможности. Потом работал грузчиком на «Видеофоне», «Холодильнике» и других заводах.
– Немного о личной жизни?
– Мне 28 лет, день рождения – 27 июля. Женат, дочери 6 лет. Семью, правда, два месяца не видел.
– Пару слов о ваших музыкальных пристрастиях?
– Музыку разную слушаю, но больше панк, металл. (Вмешивается сидящий рядом Крюк: «Оззи он любит, «Акцепт»…). Из нашего рока слушал все примерно до 85-го года, ништяк был, потом лажа пошла. Года три был ярым фанатом «Гражданской Обороны».
– Кстати, в «ГО», вы знакомы с Егором Летовым?
– Знаком, мы выступали на одних концертах. Егор сейчас зарубается, сидит безвылазно в Омске, хочет вешаться, записывает «предсмертный» альбом. Дней двадцать назад мы там выступали, Егор на концерт приходил, но после в гримерную не зашел.
– У вас на шее медальон «666», в «Частушках» что-то там про попа было… Какие у вас вообще отношения с церковью?
– Сатанизм, фильмы ужасов всякие – это дело я люблю. У нас песен про вампиров очень много. А, вообще, я насчет религии не зарубаюсь, недавно окрестился в православной церкви. По поводу попов: они как были кровососами, так и остались. Их и надо е… пока стоит.
– Если группа распадется, вернетесь к прежней деятельности?
– В менты я больше не пойду, мне трех лет вот так достаточно. Пусть туда деревенские жлобы идут работать. Я, даже если группа не будет популярной, останусь в шоу-бизнесе, буду «разогревать» публику. У меня с директором хорошие отношения, он меня не бросит.
– Есть ли у вас в Воронеже любимые пивные ларьки?
– Конечно, есть. Ларек на улице Ильича и «Уралочка», что на Кировской.
